| | Поэтические отголоски
Игорь-Северянин
Доказывать зависимость от Лохвицкой Игоря-Северянина (на таком написании своего псевдонима настаивал Игорь Васильевич Лотарeв, 1887–1941) нет необходимости – он сам никогда ее не скрывал. А.А. Амфитеатров по этому поводу писал, что Северянин «первый и, к чести его, наиболее откровенный» последователь поэтессы.
У Северянина много стихов, прямо посвященных памяти Лохвицкой или с эпиграфами, взятыми у нее, но у него также множество менее явных аллюзий. Кроме того, к Лохвицкой всегда отсылают определенные стихотворные размеры (как и у Бальмонта), использование таких узнаваемых, характерных для нее приемов, как метабола (повторение в нескольких строфах одной строки с изменением порядка слов) и другие едва заметные черты.
Собственно говоря, для Северянина это была не просто «зависимость» в смысле влияния творческой манеры – Лохвицкая была для него чем-то вроде Прекрасной Дамы, предметом романтической любви. Он посещал ее могилу, помнил и чтил ее памятные даты. В его переписке она нередко именуется «святой Миррой». Об этой любви свидетельствуют, в частности, воспоминания Тэффи, которая говорит прямо, что Мирру Северянин «любил всю жизнь», хотя никогда не видел, и что в ней самой он «чтил сестру Мирры Лохвицкой».
Однако этот вполне искренний и даже по-своему возвышенный культ не был воспринят современниками всерьез. «Двусмысленная слава» Северянина, его ироничность и склонность к эпатажу, нередко – увы! – соскальзывавшему в безвкусицу, настраивали против него значительную часть читающей публики и не способствовали адекватному пониманию поэзии тех, кого он называл учителями: Фофанова и Лохвицкой. В результате получилось, что обоим поэтам он оказал не самую лучшую услугу: подлинный трагизм их судеб, глубоко трогавший самого Северянина, в его подаче приобретал пародийный оттенок. В самом деле: что кроме раздражения может вызывать, к примеру, такое утверждение: «Я Лохвицкую ставлю выше всех: // И Байрона, и Пушкина, и Данта"? Бедная Мирра! Вновь, как во времена бальмонтовского «Зачарованного грота» ей «не поздоровилось от этаких похвал». Но ведь «не поздоровилось», в конечном счете, и самому Северянину...
Тем не менее почти век спустя Северянин находит своего «читателя в потомстве», способного, наконец, понять, что он не только «иронизирующее дитя», но еще и просто романтик, с душой чистой и доброй. Думается, что настало также время понять и оценить эту странную и трогательную любовь поэта к женщине, которой он никогда не видел, и убедиться в правоте его слов:
Что значит время? Что значат годы?
Любовь и верность сильнее их!
СОДЕРЖАНИЕ
ЦАРИЦА ИЗ ЦАРИЦ («В моей душе – твоих строфа уст…»)
ЕЕ СЕСТРА(«Ее сестра – ее портрет…»)
МАДРИГАЛ («Увижу ль Вас, я Вами околдован…»)
«И она умерла молодой…»
ТРАУРНАЯ ЭЛЕГИЯ («Умерла она в пору августа…»)
«Тайные чувства — мне душу теребили…»)
ПOЛУСОНЕТ («Под стрекотанье ярких мандолин…»)
«Она меня так баловала…»)
К ПОРТРЕТУ («В Тебе есть то, чего ни в ком, ни в ком.…»)
ЛИЛИИ ДУШИ («В светозарной душе белых лилий посев…»)
СИМФОНИЯ («У старой лавры есть тихий остров…»)
ЗАВЕТ («Целуйте искренней уста…»)
«Угасала тихо, угасала ясно…»
ЧАЙНАЯ РОЗА («Над тихо дремлющим прудом…»)
КАК КОШЕЧКА («В ее устах томилася малина…»)
РАЗ НАВСЕГДА («Мой смех ответом суждений язве!…»)
ПЕВИЦА СТРАСТИ («Не слышу больше я песен страстных…»)
«Этого быть не могло…»
РОНДОЛЕТ («"Смерть над миром царит, а над смертью – любовь!»..»)
РЕКВИЕМ («Помилуй, Господи, Всесветлый Боже…»)
BERCEUSE («Ты так светла в клубящемся покрове…»)
ПОЛОНЕЗ «ТИТАНИЯ» («Зовусь Титанией, царицей фей…»)
ПИСЬМО ИЗ УСАДЬБЫ («Вчера читала я,— Тургенев…»)
САРОНСКАЯ ФАНТАЗИЯ («Давно когда-то; быть может, это в мифе…»)
ПО ВОСЕМЬ СТРОК («Вы стоите на палубе за зеркальною рубкою…»)
РОДЕЛЬ («“От Солнца я веду свой род!”…»)
МИРРЭТЫ («В березовом вечернем уголке…»)
РОНДЕЛИ («О Мирре грезит Вандэлин…»)
ПРОЛОГ («Прах Мирры Лохвицкой осклепен…»)
РОНДЕЛЬ («Я лунопевец Лионель…»)
ФАНТАЗИЯ ВОСХОДА («Утреет. В предутреннем лепете…»)
ПОЭЗОКОНЦЕРТ («В Академии Поэзии – в озерзамке беломраморном…»)
ЭПИТАЛАМА («Пою в помпезной эпиталаме…»)
БАЛЬКИС И ВАЛТАСАР («Повеял шумный аромат…»)
ЛУННЫЕ БЛИКИ («Лунные слезы легких льнущих ко льну сомнамбул…»)
ПОЭЗА ВНЕ АБОНЕМЕНТА («Я сам себе боюсь признаться…»)
ЭГОПОЛОНЕЗ («Живи, Живое! Под солнца бубны…»)
27 АВГУСТА 1912 («Двадцать седьмое августа; семь лет…»)
ГЕНИЙ ЛОХВИЦКОЙ («Я Лохвицкую ставлю выше всех…»)
ГРИЗЕЛЬ («Победой гордый, юнью дерзкий…»)
ПЕВИЦА ЛИЛИЙ ПОЛЕЙ САРОНА («Певица лилий полей Сарона…»)
БАЛЬКИС («До дня грядущего от сотворенья мира…»)
ВИНА БАЛЬКИС («Царица южная Балькис…»)
ВАЛЬС («Если это возможно, устрой…»)
ФАНТАЗИЯ («Давно когда-то; быть может, это в мифе…»)
ПРЕЛЮДИЯ («Воспетое Лохвицкой Миррой…»)
МОЛИТВА МИРРЕ («Тяжко видеть гибель мира…»)
ИНЭС («Давался блистательный бал королем…»)
УВЕРТЮРА («Миррэлия — светлое царство…»)
ЛЮБОПЫТСТВО ЭКЛЕРЕЗИТЫ («Мама, милая мамочка…»)
ПОЭЗА О ПОЭТЕССАХ («Как мало поэтесс! как много стихотворок!..»)
В МИРРЭЛИИ («Озвень, окольчивай, опетливай…»)
ДИССО-РОНДЕЛИ («Шмелит-пчелит виолончель…»)
РЕШЕНО («Она (обнимая его и целуя)…»)
ЦАРИЦА РУССКОГО СТИХА («Поэма Лохвицкой «У моря"…»)
ЛИРА ЛОХВИЦКОЙ («Порыв натуры героичной»)
СПЯЩАЯ КРАСАВИЦА («Что такое Россия, мамочка?..»)
МИРРА ЛОХВИЦКАЯ («Я чувствую, как музыкою дальней…»)
КЭНЗЕЛЬ XI («Миньона, Мирра, Ингрид и Балькис…»)
ЧТО ЗНАЧИТ — ВРЕМЯ? («Что значит время? Что значат годы?…»)
«Ты вышла в сад, и ты идёшь по саду…»
При составлении подборки использовано электронное «Энциклопедическое собрание сочинений» Игоря Северянина
Поскольку создание стихотворения и помещение его в тот или иной сборник нередко разделяет пять-шесть лет, в основу положен хронологический принцип.
Выражаю также признательность автору сайта Солнечный дикарь Игорь-Северянин М. Петрову за высказанные ценные замечания.
В качестве иллюстраций использованы фотографии Александро-Невской лавры.
ЦАРИЦА ИЗ ЦАРИЦ
В моей душе – твоих строфа уст,
И от строфы бесплотных уст
Преображаюсь, словно Фауст,-
И звук любви уже не пуст.
Как в Маргариту юный Зибель -
В твой стих влюблен я без границ,
Но ждать его не может гибель:
Ведь ты – царица из цариц!
1908. Ноябрь
ЕЕ СЕСТРА
Ее сестра – ее портрет,
Ее портрет живой!
Пускай ее со мною нет,
Ее сестра со мной!
Я жду чарующего сна,
Надежду затая.
Пусть больше не моя она,
Ее сестра – моя!
1908
Мыза Ивановка
МАДРИГАЛ
Увижу ль Вас, я Вами околдован,
В мечтах ли Вы, я грезой упоен.
Ах, знали б Вы, как ум мой очарован,
Когда Вы посещаете мой сон.
Владычица мной скованной короны.
Простите эти бледные штрихи:
Изящны Вы – как музыка “Миньоны”,
Как Мирры Лохвицкой стихи!
1908
* * *
Я хочу умереть молодой...
Мирра Лохвицкая
И она умерла молодой,
Как хотела всегда умереть!..
Там, где ива грустит над водой,
Там покоится ныне и впредь.
Как бывало, дыханьем согреть
Не удастся ей сумрак густой,
Молодою ждала умереть,
И она умерла молодой.
От проезжих дорог в стороне
Есть кладбище, на нем – островок,
И в гробу, как в дубовой броне,
Спит царица без слез, без тревог,
Спит и видит сквозь землю – насквозь, -
Кто-то светлый склонился с мечтой
Над могилой и шепчет: «Сбылось,-
И она умерла молодой».
Этот, грезой молящийся, – кто?
Он певал ли с почившей дуэт?
Сколько весен душой прожито?
Он поэт! Он поэт! Он поэт!
Лишь поэту она дорога,
Лишь поэту сияет звездой!
Мирра в старости зрила врага -
И она умерла молодой.
Май 1909
ТРАУРНАЯ ЭЛЕГИЯ
Умирала лилия лесная...
К. Фофанов
Умерла она в пору августа,
Когда зелень трав и дубрав густа,
Когда в воздухе вкус малиновый,
Когда ночь дрожит в тьме осиновой.
Умерла она, ясно ведая,
Что такое смерть, храбро следуя
За давнишними пожеланьями
Молодой уснуть, с колебаньями
Незнакомая… И правдивая,
И невинная, и красивая!..
Умерла она, сделав грустно нам…
К ней путем идем, болью устланным,
На могилу к ней, одинокую,
Как она была, на далекую…
Там помолимся о душе ее:
— Да прославится имя твое!
1909. Июнь
* * *
Тайные чувства — мне душу теребили,
Грезы порхали — в аду ли? на небе ли?
Влилась ты в сердце, как в море река.
Нет здесь нежданного, нет здесь случайного!..
Полон я помысла необычайного.
Ты — вне пространства близка!
20 августа <1909>
Мыза Ивановка
ПOЛУСОНЕТ
Под стрекотанье ярких мандолин
Цвела мечта, моя фата-моргана.
Балькис, Мадлэн, Морэлла, Вандэлин
Проплыли в даль – как бархат струн органа.
А вот еще – Луиза и Мюргит,
Лилит, Робер, Агнеса, Сандрильона...
У палевых, олуненных ракит
Они стеклись ко мне для котильона.
Но подожди, чей призрак это? Тих
Спокойный шаг в безмолвии долины.
В его очах поет ключистый стих
И заглушает стрекот мандолины.
Средь призраков нетленной красоты,-
Ты, автор их, прекраснее всех – ты.
1909. Сентябрь
Упомянуты герои нескольких произведений Лохвицкой:
Балькис – героиня драмы «На пути к Востоку»
Морэлла и Вандэлин – герои драмы «Вандэлин»
Робер и Агнеса – герои драмы «Бессмертная любовь»
Мадлэн и Луиза – героини драмы «In nomine Domini»
Сандрильона (Золушка) – одна из героинь стихотворения «Сказки и жизнь».
* * *
Она меня так баловала,
Следя из-за гроба за мной.
Предчувствие в сердце обвала
Сближало меня с неземной.
Как нежно шептала мне строфы,
Ночами спускаясь ко мне,
И близость моей катастрофы
Она открывала во сне.
Покорные ей колокольцы,
Питомцы раздольных полей,
Звонили мне рифмы и в кольца
Сплетали мечтанья аллей.
Сегодня же в книжной лавчонке,
Когда я купил ее том,
Узнал я, как ясны, как тонки
Глубокие мысли о том,
Что связаны с нею мы тесно,
Что ведом ей каждый мой шаг:
На первой странице небесно
Святился руки ее знак.
Два-три посвященные слова
Кому-то далекому- мне!
Вы дали блаженство мне снова,
Я стану вас видеть во сне.
Руки ее милой узоры,
Вы любы душе и близки,
Как морю — безмолвные горы,
Как пылкой пустыне — пески.
Как счастлив бывал я бывало,
Так буду — опять и опять.
Она меня так баловала,
Как только сумела бы мать.
Октябрь <1909>
К ПОРТРЕТУ
В Тебе есть то, чего ни в ком, ни в ком.
Ты мне близка, как лишь себе сама.
Твой голос, мной невпитый, мне знаком.
Люблю Тебя, всей, всей душой ума.
Бессмертна Ты, а для меня жива.
Ты мертвая, но эта смерть без прав.
О, Ты меня провидела едва,
А я люблю, не видев и не знав.
Октябрь <1909>
ЛИЛИИ ДУШИ
А.На-ой.
«Лилии, лилии чистые,
Звезды саронских полей»...
М. Лохвицкая.
В светозарной душе белых лилий посев
Расцветет для услад урожая,
И болотный туман испарится, осев,
Только солнце дохнет, урожая.
В светозарной душе – лилий белых посев,
И такая душа – всем чужая.
Как расцвет золотист! как расцвет ее бел!
Помнишь? – днем лепестки перелили
Гаммой радуги звонкой, – но луч ослабел,
И померкли мелодии лилий.
А зарею опять тихий колокол бел,
Сердце златно лучи распалили.
Без боязни сбирай белоснежный посев,
Тот сбирай, кто – исчадье порока!
Пусть тебя не страшит окружающий зев:
Эта жатва не знает упрека...
Ты надменно пожнешь искупленья посев,
Но души не поймешь – как пророка!..
1909. Ноябрь
Ср. стих. «Между лилий»
СИМФОНИЯ
Схороните меня среди лилий и роз,
Схороните меня среди лилий.*
Мирра Лохвицкая
Моя любовь твоей мечте близка.
Черубина де Габриак
У старой лавры есть тихий остров,
Есть мертвый остров у старой лавры,
И ров ползет к ней, ползет под мост ров,
А мост минуешь – хранятся лавры
Царицы грез.**
Я посетил, глотая капли слез,
Убогую и рубую могилу,
Где спит она – она, царица грез...
И видел я – и мысль теряла силу...
Так вот где ты покоишься! и – как!
Что говорить о прахе величавом?
Где памятник на зависть всем державам?
Где лилии? Где розы? Где же мак?
Нет, где же мак? Что же мак не цветет?
Отчего нагибается крест?
Кто к тебе приходил? Кто придет?
О дитя! о невеста невест!
Отчего, отчего
от меня ты сокрыта?
Ведь никто... Никого...
Ни души... Позабыта...
Нет, невозможно! Нет, не поверю!
Власти мне, власти – я верну потерю!
Взрою землю! .. сброшу крест гнилой!..
Разломаю гроб я!.. поборюсь с землей!..
Напущу в могилу солнца!.. набросаю цветов...
Встань, моя Белая!.. Лучше я лечь готов...
"Забудь, забудь о чуде»,-
Шептала мне сентябрьская заря...
А вкруг меня и здесь ходили люди,
И здесь мне в душу пристально смотря...
И где же?! где ж?! – У алтаря.
Из черного гордого мрамора высечь
Хотел бы четыре гигантские лиры,
Четыре сплетенные лиры-решетки -
На север, на запад, на юг, на восток.
У лир этих струны – из чистого золота прутья,
Увитые алым и белым душистым горошком,
Как строфы ее – бархатистым, как чувства – простым.
А там, за решеткой, поставил бы я н часовню,
Не памятник пышный, не мрачный – как жизнь – мавзолей,
А белую лилию, символ души ее чистой,
Титанию-лилию, строгих трудов образец.
В молочном фарфоре застыло б сердечко из злата,
А листья – сплошной и бесценный, как мысль, изумруд.
Как росы, на листьях сверкали б алмазы и жемчуг
При Солнце, Венере, Авроре и мертвой Луне.
И грезил бы Сириус, ясный такой и холодный,
О лилии белой, застывшей в мечтанье о нем...
И в сердце пели неба клиры,
Душа в Эдем стремила крылия...
А сквозь туман взрастала лилия
За струнной изгородью лиры...
1909
* «Среди лилий и роз»
** Описание местонахождения могилы Лохвицкой на Никольском кладбище топографически абсолютно точно. Не удивительно: Северянин бывал там многократно. И.Гриневская вспоминала, как случайно встретилась с ним там, посетив могилу во внеурочный день.
ЗАВЕТ
Не убивайте голубей.*
Мирра Лохвицкая
Целуйте искренней уста -
Для вас раскрытые бутоны,
Чтоб их не иссушили стоны,
Чтоб не поблекла красота!
С мечтой о благости Мадонны
Целуйте искренней уста!
Прощайте пламенней врагов,
Вам причинивших горечь муки,
Сковавших холодом разлуки,
Топящих в зле без берегов.
Дружней протягивайте руки,
Прощайте пламенней врагов,
Страдайте стойче и святей,
Познав величие страданья.
Да не смутят твои рыданья
Покоя светлого детей!
Своим потомкам в назиданье
Страдайте стойче и святей!
Любите глубже и верней -
Как любят вас, не рассуждая,
Своим порывом побуждая
Гнать сонмы мертвенных теней...
Бессмертен, кто любил, страдая,-
Любите глубже и верней!
1909
* Ср. стих. «Не убивайте голубей...»
* * *
Угасала тихо, угасала ясно,
Как звезда при встрече жданного луча.
Смерть ее бессмертна! смерть ее прекрасна!
Смерть ее, как жизнь Христова, горяча!
Было много вздохов. Было много гула.
Обещалась людям ласковая мзда.
И в тот миг, когда она навек уснула,
В небе улыбнулась новая звезда.
Мыза Ивановка
ЧАЙНАЯ РОЗА
Если прихоти случайной
И мечтам преграды нет,—
Розой бледной, розой чайной
Воплоти меня, поэт.*
Мирра Лохвицкая
Над тихо дремлющим прудом —
Где тишина необычайная,
Есть небольшой уютный дом,
И перед домом — роза чайная.
Над нею веера стрекоз —
Как опахала изумрудные;
Вокруг цветы струят наркоз
И сны летают непробудные.
В пруде любуется фасад
Своей отделкой прихотливою;
И с ней кокетничает сад,
Любуясь розою стыдливою.
Но дни и ночи, ночи дни —
Приливы грусти необычные.
И шепчет роза: “Мы — одни
С тобою, сад мой, горемычные”...
А между тем, с огней зари
И до забвения закатного,
В саду пигмеи, как цари,
Живут в мечте невероятного.
Они хохочут и шумят,
Ловя так алчно впечатления;
Под их ногами сад измят:
Бессмертье — часто жертва тления!..
Что станет с розой, если весть
О ней дойдет до них случайная?..
И не успевшая расцвесть,
Спешит увянуть роза чайная...
Мыза Ивановка
1909
Ср. стих.
КАК КОШЕЧКА
В ее устах томилася малина,
В ее глазах смеялись васильки,
А по ночам синели угольки...
Она была изящна, как Филина.
Она была как кошечка. «Кис-кис»,
Хотелось ей сказать, ее лаская.
В ее фигурке хрупкость восковая,
В ее душе – величие Балькис.*
1909
* Балькис – героиня драмы «На пути к Востоку»
РАЗ НАВСЕГДА
Уделом поэта
И было, и будет – страданье.*
Мирра Лохвицкая
И помни: от века из терний
Поэта заветный венок.
Валерий Брюсов
Мой смех ответом суждений язве!
Поэт сознаньем себя велик!
Вы, судьи,- кто вы? вы боги разве,
Что вам доступен небес язык?
Когда кто видел, чтоб к солнцу совы
Свой обращали полночный взор?
Когда кто слышал, что песни зовы
Дороже людям, чем шумный вздор?
0 вы, слепые земли пигмеи,
Что вам до звуков святой трубы!-
В безмозглой злобе – всегда вы змеи.
В убогом гневе – всегда рабы.
Смешон и жалок поэт, доступный
Толпе презренной и зверски злой,
Толпе бездарной, толпе преступной,-
Развенчан гений ее хвалой.
Но славен ясно, но славен вечно
Певец, желанный душе певца.
Кто чует смутно, кто жив сердечно -
Тому пою я с зарей лица.
l909. Апрель
Ср. стих. «Моим собратьям»
ПЕВИЦА СТРАСТИ
(ПАМЯТИ МИРРЫ Л0ХВИЦКОЙ)
Не слышу больше я песен страстных,
Горячих песен, любовных песен,
Не вижу взоров ее прекрасных,
И мир печален, и сер, и тесен.
Темнеет небо, и вянут розы;
Тоска мне сердце щемит уныло;
Сгубили юность певицы грозы,
Ее толкнули они в могилу.
В могиле дева – певица страсти.
Как иронична, жестока фраза!
И сердце рвется мое на части:
Как это скоро! как это сразу!..
0, как контрастно звучат два слова:
Смерть – замерзанье, а страсть – кипенье.
Уж не услышу я песен снова,
Не зарыдаю от вдохновенья.
Но что свершилось, то безвозвратно...
Порвались струны, умолкла лира...
Так спи ж спокойно: ты нам понятна,
Певица страсти горячей, Мирра.
"Знаковый» размер"- ср. стих. «Вакхическая песня»
«Осенний закат» и др.
* * *
Этого быть не могло:
Это волшебно для яви!
Мог ли я видеть святое чело
В вечной немеркнущей, солнечной славе?
Мог ли носитель горба,
Данного жизнью суровой,
Видеть сиянье ее неземного герба
И не ослепнуть, ослепнуть готовый?
В мире, где царствует зло,
Этого быть не могло!
Август
Мыза Ивановка
РОНДОЛЕТ
«Смерть над миром царит, а над смертью – любовь».*
Мирра Лохвицкая
"Смерть над миром царит, а над смертью – любовь!"
Он в душе у меня, твой лазоревый стих!
Я склоняюсь опять, опечален и тих,
У могилы твоей, чуждой душам рабов.
У могилы твоей, чуждой душам рабов,
Я склоняюсь опять, опечален и тих.
"Смерть над миром царит, а над смертью – любовь!"
Он в душе у меня, твой пылающий стих!
Он в душе у меня, твой скрижалевый стих!
"Смерть над миром царит, а над смертью – любовь!"
У могилы твоей, чуждой душам рабов,
Я склоняюсь опять, опечален и тих.
Я склоняюсь опять, опечален и тих,
У могилы твоей, чуждой душам рабов,
И в душе у меня, твой надсолнечный стих:
"Смерть над миром царит, а над смертью – любовь!"
1910.Февраль
* Ср. стих. «Что такое весна?»
РЕКВИЕМ
...„И будет дух мой над тобой
Витать на крыльях голубиных''...*
М. Лохвицкая.
Помилуй, Господи, Всесветлый Боже,
Царицу грёз моих, Твою рабу,
И освяти ее могилы ложе,
И упокой ее в ее гробу...
И вознеси ее святую душу,
Великий Господи, в пречистый Рай...
А если я, Твой раб, любовь нарушу,
Своей немилостью меня карай.
Даруй страдалице — любимой, милой —
Познать величие Твоих щедрот...
Господь, укрой ее! Господь, помилуй!
Услышь, о Господи, мой грешный рот...
Услышь мольбу мою и, веру множа
В Твое сияние, внемли рабу:
Помилуй, Господи, Всесильный Боже,
Мою владычицу, Твою рабу!
1910. Март
* Ср. стих. «Когда средь шепотов ночных..."
BERCEUSE
(На мотив Мирры Лохвицкой)
Ты так светла в клубящемся покрове.
Твое лицо – восходный Уротал.
В твоем дремучем чернобровье
Мой ум устало заплутал.
Ты вся – мечта коралловых уловов.
Твои уста – факирская печать.
В твоих очах, в очах лиловых,
Хотел бы сердце закачать.
А где-то плачь и грохоты орудий…
Так было встарь, так вечно будет впредь
Дай погрузиться в белогрудьи
И упоенно умереть!
1910. Сентябрь
BERCEUSE – колыбельная песня (фр.)
ПОЛОНЕЗ «ТИТАНИЯ"*
("Mignon», ария Филины)
1
Зовусь Титанией, царицей фей,
Я, лунокудрая нимфея – ночь!
Мой паж, сообщник мой, немой Морфей,
Соткал июнь,
Вуаля лунь;
Но только дунь,-
Прочь!
2
Благоуханная, как детский сон,
И легковейная, как мотылек,
Порхаю всюду я, и, вознесен
Моим крылом,
Мир стал орлом;
Взмахну жезлом,
Лет!
3
Со свитой эльфовой сажусь в челнок
На хрупких крылышках, к Земле летя,
Я из дурман-травы плету венок,
И на лету
Всю волю ту
В него вплету
Я!
1910. Лето
* Ср. стих. «Титания».
ПИСЬМО ИЗ УСАДЬБЫ
В мои мечты неизреченные
Вплелась вечерняя печаль.*
Мирра Лохвицкая
Вчера читала я,— Тургенев
Меня опять зачаровал.
Закатный запад был сиренев
И, все в грядущем обесценив,
Меня к былому призывал.
Шел тихий снег; вдали долины
Снежели, точно полотно;
Глядели голые малины
В мое любимое окно.
Всегда все то же, все одно...
Мне запечалилось. Я вышла
В холодный омертвелый сад,—
Он был от снега полосат,
Пошла к каретнику; на дышло
Облокотилась, постояв
Минуты две; потом я в сани
Присела мягко, крикнув Сане
Свезти к реке меня. Твоя
В то время я была, мой нежный,
Тобой дышала в этот миг!
А потому я напрямик,
Окружена природой снежной,
К тебе стремилася в мечте...
(Вы, эти, тут,— далече те!..) —
Мои мечты... О, знаешь их ты,—
Они неясны, как намек...
Их понимают только пихты,
А человеку невдомек...
Но ты не думай: я не буду
Былого трогать,— где та кисть,
Чтоб передать мою корысть
К минувшим дням? Кто верит в Будду,
Тому не нужен Магомет.
Как миру страшен хвост комет,
Так мне — столица: ведь концерты
Тебя от поля отвлекли.
И уж давно твои конверты
Я не вскрываю... Заколи!
Замучь меня! повесь! — но дай мне
Хотя два слова о себе.
Как в алфавите “а” и “б”,
Так мы с тобою в нашей тайне.
Я так люблю свои поля,
Свои игольчатые рощи.
Что может быть милей и проще
Усадьбы нашей? Жизнь паля,
Как хворост, в шелковых салонах,
Я так измучилась, я так
Истосковалась... За “пятак”
Я не купила б опаленных
Столичных душ с их пустотой,
Задрапированных мишурно.
А здесь-то, здесь-то! Как лазурно
Сияет небо; простотой
Здесь веет воздух. Посмотрел бы,
Как я похорошела тут!
Как розы алые, цветут
Мои ланиты,— это вербы
Рождают розы на лице!..
Приди ко мне, забудь столицу,—
Я быль даю за небылицу,
Начало чувствую в конце...
Не бойся скуки деревенской,
Предай забвенью мишуру!
С твоей душой, душой вселенской,
Не место там,— “не ко двору”
Пришелся ты; ты только вникни,
Приди ко мне, ко мне приникни
И позабудься на груди,
Тобой трепещущей... Приди!..
1910. Декабрь
* Ср. стих. «Поля, закатом позлащенные...»
САРОНСКАЯ ФАНТАЗИЯ
Посвящается Грааль-Арельскому
Царица я народам мне подвластным,
Но ты, дитя, зови меня – Балькис*
Мирра Лохвицкая
Давно когда-то; быть может, это в мифе;
Где померанец, и пальма, и лимон,-
К царице Савской, к прекрасной Суламифи,
Пришел забыться премудрый Соломон.
Пришел нежданно, пришел от пышных кляуз,
Устав от царства, почести и песка,-
Чтоб в белогрудье запрятать ум, как страус,
Чтоб выпить губы – два алых лепестка.
Июлил вечер, мечтая звезды высечь...
“Нарцисс Сарона” прилег под кипарис...
И та, которой дано имен сто тысяч,
Все променяла на арфное – Балькис.
* Слова Балькис Савской, героини драмы «На пути к Востоку».
ПО ВОСЕМЬ СТРОК
Вы стоите на палубе за зеркальною рубкою
И грызете, как белочка, черносливную косточку…
Вы – такая изящная и такая вы хрупкая,
Вы похожи на девочку и немного на ласточку…
Улыбаются весело два матроса у румпела,
Капитан донжуанствует, вам стихи декламируя,
О таинственном крейсере, о голубке под куполом,
То чаруя Морэллою,* то Дарьяльской Тамарою…
Имя героини драмы «Вандэлин»
РОДЕЛЬ
От Солнца я веду свой древний род!*
Мирра Лохвицкая.
“От Солнца я веду свой род!”
Сказала доблестная Саба.
В краю банана, змей и краба
Жил впечатлительный народ.
Царь слов обратно не берет,
Когда звучат слова не слабо…
“От Солнца я веду свой род!”
Сказала доблестная Саба.
Всегда венец! Всегда вперед! –
Вот лозунг знойнаго араба.
Но в небе грянула гроза бы,
Когда бы смел воскликнуть “крот”:
— От Солнца я веду свой род!
* Слова Балькис Савской,героини драмы «На пути к Востоку»
МИРРЭТЫ
В березовом вечернем уголке
С тобою мы на липовой скамейке.
И сердце бьется зайчиком в силке.
Олуненные тени, точно змейки,
То по песку, то по густой аллейке
В березово-жасминном уголке.
Жасмин – мой друг, мой верный фаворит:
Он одышал, дитя, твое сердечко, -
Оно теперь душисто говорит,
Оно стрекочет нежно, как кузнечик.
Да освятится палевый наш вечер
И ты, жасмин, цветущий фаворит!
В стихотворении обыгрываются образы ранних стихотворений Лохвицкой,
Ср. также стих. «После грозы»
РОНДЕЛИ
О Мирре грезит Вандэлин,*
О Вандэлине грезит Мирра.
Она властительница мира,
И он — вселенной властелин.
Люблю я в замке меж долин
Внимать душою, полной мира,
Как Миррой грезит Вандэлин,
Как Вандэлином грезит Мирра.
Под стрекотанье мандолин
Дрожит моя больная лира,
Что Мирры нет, что в мире сиро
И что — всегда, всегда один —
Грустит о Мирре Вандэлин.
1911
* Герой драмы «Вандэлин»
ПРОЛОГ
«Вы идете обычной тропой, -
Он к снегам недоступных вершин».*
Мирра Лохвицкая
Прах Мирры Лохвицкой осклепен,
Крест изменен на мавзолей, -
Но до сих пор великолепен
Ее экстазный станс аллей.
Весной, когда, себя ломая,
Пел хрипло Фофанов больной,
К нему пришла принцесса мая,
Его окутав пеленой...
Увы, пустынно на опушке
Олимпа грезовых лесов...
Для нас Державиным стал Пушкин,
Нам надо новых голосов!
Теперь повсюду дирижабли
Летят, пропеллером ворча,
И ассонансы, точно сабли,
Рубнули рифму сгоряча!
Мы живы острым и мгновенным, -
Наш избалованный каприз:
Быть ледяным, но вдохновенным,
И что ни слово – то сюрприз.
Не терпим мы дешевых копий,
Их примелькавшихся тонов
И потрясающих утопий
Мы ждем, как розовых слонов...
Душа утонченно черствеет,
Гнила культура, как рокфор...
Но верю я: завеет веер!
Как струны, брызнет сок амфор!
Придет Поэт – он близок! близок! -
Он запоет, он воспарит!
Всех муз былого в одалисок,
В своих любовниц претворит.
И, опьянен своим гаремом,
Сойдет с бездушного ума...
И люди бросятся к триремам,
Русалки бросятся в дома!
О, век Безразумной Услады,
Безлистно-трепетной весны,
Модернизованной Эллады
И обветшалой новизны!..
1911
* Ср. стих. «Вы ликуете шумной толпой...»
РОНДЕЛЬ
Лионель – певец луны.*
Мирра Лохвицкая
Я лунопевец Лионель -
Пою тебя, моя царица.
Твоим лучом да озарится
Моя унывная свирель.
Пою в сентябрь, пою в апрель...
Пока душа не испарится,
Я, лунопевец Лионель,
Пою тебя, моя царица.
Сотки туманную фланель,
Луна, любви и неги жрица,
И пусть тобой осеребрится
Измученный полишинель -
Твой лунопевный Лионель...
1911. Март
Ср. стих. «Лионель».
ФАНТАЗИЯ ВОСХОДА
Утреет. В предутреннем лепете
Льнет рыба к свинцовому грузику.
На лилий похожи все лебеди,
И солнце похоже на музыку!
Светило над мраморной виллою
Алеет румянцем свидания.
Придворной певицей Сивиллою
На пашне пропета «Титания».*
У статуи Мирры паломники
Цветками кадят, точно ладаном.
Мечтатели – вечно бездомники...
Мечтатели – в платье заплатанном...
В лице, гениально изваянном,
Богини краса несказанная!
Гимн Солнцу исполнен хозяином,
"Осанна!» гремит за «Осанною!».**
Коктэбли звучат за коктэблями,
Поют их прекрасные женщины;
Их станы колышатся стеблями,
Их лица улыбкой увенчаны.
Все гнезда в лопочущем хлопоте...
Все травы в бриллиантовом трепете.
Удало в ладони захлопайте,-
И к солнцу поднимутся лебеди!
1911
* Ср. стих. «Титания».
** Ср. стих.«Два голоса»
ПОЭЗОКОНЦЕРТ
Где свой алтарь воздвигли боги,
Не место призракам земли!*
Мирра Лохвицкая
В Академии Поэзии – в озерзамке беломраморном -
Ежегодно мая первого фиолетовый концерт,
Посвященный вешним сумеркам, посвященный девам
траурным...
Тут – газеллы и рапсодии, тут – и глина, и
мольберт.
Офиалчен и олилиен озерзамок Мирры Лохвицкой.
Лиловеют разнотонами станы тонких поэтесс,
Не доносятся по озеру шумы города и вздох
людской,
Оттого, что груди женские – тут не груди, а
дюшесс...
Наполняется поэтами безбородыми, безусыми,
Музыкально говорящими и поющими Любовь.
Золот гордый замок строфами, золот девушками
русыми,
Золот юным вдохновением и отсутствием рабов!
Гости ходят кулуарами, возлежат на софном
бархате,
Пьют вино, вдыхают лилии, цепят звенья пахитос...
Проклинайте, люди трезвые! Громче, злей, вороны,
каркайте! -
Я, как ректор Академии, пью за озерзамок тост!
1911
* Ср. стих. «Сопернице».
ЭПИТАЛАМА
Пою в помпезной эпиталаме
— О, Златолира, воспламеняй! -
Пою Безумье твое и Пламя,
Бог новобрачных, бог Гименей!
Весенься вечно, бог пьяный слепо,
Всегда весенься, наивный бог!
Душа грезэра, как рай, нелепа!..
Вздох Гименея – Ивлиса* вздох!
Журчит в фиалах вино, как зелье,
О, молодые, для вас одних!
Цветы огрезят вам новоселье -
Тебе, невеста! тебе, жених!
Костер ветреет... Кто смеет в пламя?!
Тот, кто пылает костра сильней!
Пою в победной эпиталаме
Тебя, бог свадьбы, бог Гименей!
1911
"Знаковый» размер – ср. стих. «Вакхическая песня»
* Имя злого духа в драме «На пути к Востоку"
БАЛЬКИС И ВАЛТАСАР
ЛИРИЗА
(По Анатолию Франсу)
Прекрасною зовут тебя поэты,
Великою зовут тебя жрецы.*
Мирра Лохвицкая
1. Царь Валтасар
у стен Сабата
Повеял шумный аромат
Цветов, забвенней, чем Нирвана.
Конец пути для каравана:
Вот и она, страна Сабат!
Царь Эфиопский Валтасар
Вскричал рабам: “Поторопитесь!
О, маг мой мудрый, Сембобитис,
Мы у Балькис, царицы чар!
Снимайте пыльные тюки
С присевших в устали верблюдов,
И мирру, в грани изумрудов,
И золотые пустяки”.
Гостей приветствует весна,
Цветут струистые гранаты;
Как птицы, девушки крылаты,
Все жаждет ласки и вина!
Где золотеют купола —
Фонтан, лук сабель влажно-певчих,
Ракетит ароматный жемчуг
И рассекает пополам!
Волнуйно-теневый эскиз
Скользнул по зубчикам дворцовым,—
В наряде чувственно-пунцовом
К гостям спускается Балькис.
Цветет улыбка на губах,
Разгоряченных соком пальмы,—
И Валтасар, как раб опальный,
Повержен долу при рабах...
2. В шатре блаженства
Улыбно светит с неба Синь —
Цветка эдемского тычинкой.
Царь кипарисною лучинкой
Разлепесточил апельсин.
В углу распластан леопард,
И — кобылицею на воле —
Балькис, в гирляндах центифолий,*
На нем волшбит колоду карт.
Ланитный алый бархат смугл,
И губы алчущие пряны...
Глаза — беспочвенные страны,
Куда — ни слон, ни конь, ни мул...
Омиррен палевый шатер,
И царь, омгленный ароматом,
От страсти судорожно-матов,
К царице руки распростер...
Менкера, евнух женофоб,
Бледнеет желтою досадой...
А в окна льется ночь из сада —
Черна, как истый эфиоп.
И вот несет уже кувшин
С водой душистою Алави...
И Суламифь, в истомной славе,
Ждет жгучей бездны, как вершин...
3. В Эфиопии
Олунен ленно-струйный Нил,
И вечер, взяв свое кадило,
Дымит чешуйкам крокодила,—
Он сердце к сердцу заманил.
Печален юный Валтасар.
Трепещут грезы к Суламите...
На звезды смотрит он: “Поймите
Мою любовь к царице чар!”
Он обращается к Кандас:
“Пойми, Балькис меня отвергла,
И прогнала меня, как негра,
Насмешкою маслинных глаз!..”
Тиха терраса у реки,
Спят Сембобитис и Менкера.
Завоет в роще пальм пантера,
Завьются змеи в тростники,—
И снова тишь. Тоской объят,
Царь погружается в безгрезье...
Склонился ангел в нежной позе,
Твердит, что вымышлен Сабат...
Все это — сон, мечта, каприз...
Извечный вымысел вселенский...
...В стране Сабат царь Комагенский
Берет горящую Балькис!
1911
* Слова одного из героев драмы «На пути к Востоку»
**Центифолии – явная аллюзия к стихотворению «Праздник в теплице»
ЛУННЫЕ БЛИКИ
Лунные слезы легких льнущих ко льну сомнамбул.*
Ласковая лилейность лилий, влюбленных в плен**
Липких зеленых листьев. В волнах полеты камбал,
Плоских, уклонно-телых. И вдалеке – Мадлэн.***
Лень разветвлений клена, вылинявшего ало.
Палевые поляны, полные сладких сил.
Лютиковые лютни. В прожилках фьоль опала.
Милая белолебедь в светлом раскрыльи крыл.
Лучше скользить лианно к солнечному Грааалю,
Кроликов ланно-бликих ловко ловить в атлас
Платьев лиловых в блестках. Пламенно лик реалю
И, реализм качеля, плачу печалью глаз.
Стихотворение стиля, скорее, бальмонтовского,
однако насыщено аллюзиями к образам поэзии Лохвицкой:
*Ср. стих. «Sonnambula»
** Ср. стих.«Праздник в теплице»
*** Мадлэн – героиня драмы «In nomine Domini»
ПОЭЗА ВНЕ АБОНЕМЕНТА
Я сам себе боюсь признаться,
Что я живу в такой стране,
Где четверть века центрит Надсон,
А я и Мирра — в стороне;
Где вкус так жалок и измельчен,
Что даже,— это ль не пример?-
Не знают, как двусложьем Мельшин
Скомпрометирован Бодлэр;
Где блеск и звон карьеры — рубль,
А паспорт разума — диплом;
Где декадентом назван Врубель
За то, что гений не в былом...
Я — волк, а Критика — облава!
Но я крылат! И за Атлант —
Настанет день! — польется лава —
Моя двусмысленная слава
И недвусмысленный талант!
1912
ЭГОПОЛОНЕЗ
Живи, Живое! Под солнца бубны
Смелее, люди, в свой полонез!
Как плодоносны, как златотрубны
Снопы ржаные моих поэз!
В них водопадят Любовь и Нега,
И Наслажденье, и Красота!
Все жертвы мира во имя Эго!
Живи, Живое! – поют уста.
Во всей вселенной нас только двое,
И эти двое – всегда одно:
Я и Желанье! Живи, Живое!
Тебе бессмертье предрешено!
1912
Веймарн
"Знаковый» размер"- ср. стих. «Вакхическая песня»
27 АВГУСТА 1912
Двадцать седьмое августа; семь лет
Со дня кончины Лохвицкой; седьмая
Приходит осень, вкрадчиво внимая
Моей тоске: старуха в желтый плед
Закутана, но вздрагивает зябко.
Огрязнены дороги, но дождей
Неделя – нет. Девчонка-косолапка
На солнышке искомкалась. Желтей,
Румяней лист: земля заосенела.
Коровница – в мелодиях Фанелла -
На цитре струны щупает. Она
Так молода, и хочется ей звуков;
Каких – не все равно ли? Убаюкав
“Игрою” кур, взгрустила – и бледна.
На зелени лужка белеет чепчик:
Опять княгиня яблоки мне шлет,
И горничная Катя – алодевчик -
Торопится лужайку напролет...
Веймарн, мыза Пустомержа
ГЕНИЙ ЛОХВИЦКОЙ
Я Лохвицкую ставлю выше всех:
И Байрона, и Пушкина, и Данта.
Я сам блещу в лучах ее таланта,
Победно обезгрешившего Грех:
Познав ее, познал, что нет ни зла,
Нет ни добра,— есть два противоречья,
Две силы, всех влекущие для встречи,
И обе — свет, душа познать могла.
О, Бог и Черт! Из вас ведь каждый прав!
Вы — символы предмирного контраста!
И счастлив тот, о ком заботясь часто,
Вселяется в него, других поправ.
И в ком вас одинаково, тот благ:
Тот знает страсть, блаженство и страданья,
Тот любит жизнь, со смертью ждет свиданья,
И тот велик, как чародей, как маг!
И грех, и добродетель — красота,
Когда их воспринять благоговейно.
Так Лохвицкая просто, беззатейно
Открыла двух богов и два креста.
1912. Июль
Веймарн
ГРИЗЕЛЬ
Победой гордый, юнью дерзкий,
С усладой славы в голове,
Я вдохновенно сел в курьерский,
Спеша в столицу на Неве.
Кончалась страстная Страстная -
Вся в персиках и в кизиле.
Дорога скалово-лесная
Извивно рельсилась в тепле.
Я вспоминал рукоплесканья,
Цветы в шампанском и в устах,
И, полная златошампанья,
Душа звенела на крылах.
От Кутаиса до Тифлиса
Настанет день, когда в тоннель
Как в некий передар Ивлиса
Вступает лунный Лионель.
Но только пройдено предгорье,
И Лионель – уже Ифрит!
О, безбережное лазорье!
Душа парит! паря, творит!
Подходит юная, чужая
Извечно-близкая в толпе;
Сердцам разрывом угрожая,
Мы вовлекаемся в купэ...
Сродненные мильоннолетье
И незнакомые вчера,
Мы двое созидаем третье
Во славу моего пера.
О, с ликом мумии, с устами
Изнежно-мертвыми! газель!
Благослови меня мечтами,
Моя смертельная Гризель!
Петербург
1913. Пасха
Ивлис, Ифрит – см. драму «На пути к Востоку»
Лионель – ср. стих. «Лионель».
ПЕВИЦА ЛИЛИЙ ПОЛЕЙ САРОНА
Есть ли счастье на свете сильней любви?
Слава тем, чья любовь побеждает смерть!*
Мирра Лохвицкая
Певица лилий полей Сарона,
Тебе корона!
К тебе у трона
Сойдутся мира всего пути,-
Лишь захоти!
Полей Сарона певица лилий
Тщета воскрылий...
Тщета усилий...
Мы не достигнем твоих высот -
Снесет, снесет!..
Да воцарится
Цариц царица
Сарона лилий полей певица!
В короны солнца возоблекись,
Балькис!
см. стих. «Чары любви».
БАЛЬКИС
От солнца я веду свой древний род*
Мирра Лохвицкая
Есть что-то в ней, что красоты прекрасней
Е. Баратынский
До дня грядущего от сотворенья мира
(Кто скажет искренно?.. Кому земли не жаль?..)
Кто знает женщину, прекрасную как лира
И ясномудрую, как горная скрижаль?
Их было несколько, великих как держава,
Прекрасных, доблестных и светлых, как эмаль.
Но я – про женщину, прекрасную, как слава!
Но я – про женщину, Синайскую скрижаль.
До дня грядущего от сотворенья мира
Подобной женщины на свете не цвело...
Ищите женщину, прекрасную, как лира,
И ясномудрую, как гения чело!
И лишь у Лохвицкой, чья мысль и греза – лава,
В поэме солнечной и жизненной, как май,
Я встретил женщину, прекрасную, как слава,
И ясномудрую, как царственный Синай.
До дня грядущего от сотворенья мира
Прекрасней не было от нищих до маркиз...
И эта женщина, прекрасная, как лира,
И ясномудрая, как заповедь,- Балькис!
Слова Балькис Савской, героини драмы «На пути к Востоку».
ВИНА БАЛЬКИС
ТРИОЛИ
(Вариации поэмы Мирры Лохвицкой
“На пути к Востоку”)
1
Царица южная Балькис
Грядет к престолу Соломона
Влекут, влекут его знамена
Царицу южную Балькис!
Ифрит лазурный и Ивлис,
Злой гений, враг святого трона,
Царицу южную Балькис
Влекут к престолу Соломона.
2
Лазурноокий Гиацинт
Был морем выброшен на скалы,
Когда душа любви искала.
Лазурноокий Гиацинт
Изранен щебнем. Приласкала
Балькис его, дав даже бинт.
Лазурноокий Гиацинт
Был морем выброшен на скалы.
3
Балькис забыла для него
Свой путь, свой сан, свое значенье.
Чтоб облегчить его мученья,
Она забыла для него.
А он, изведав облегченье,
Ее покинул. Для чего
Она забыла для него
Свой путь, свой сан, свое значенье?
4
Дальнейший путь ей запрещен
Ифритом, гением лазурным.
Ивлис победой восхищен:
Дальнейший путь ей запрещен.
Тогда, томясь порывом бурным,
Скорбит царица: “Соломон!
Мне путь священный запрещен
Ифритом, гением лазурным...”
5
Над Гиацинтом правит суд
Балькис, премудрая царица.
Он пойман! вот его ведут!..
Она над ним свершает суд,
Она убить его грозится...
Но грезы вдаль ее несут -
И свой оканчивает суд
Прощеньем мудрая царица.
6
Спешит лазоревый Ифрит
Направить путь ее к Сарону,
И осеняет ей корону
Крылом лазоревый Ифрит.
Он вдохновенно говорит:
— Готовься в жены Соломона!-
И вновь ликующий Ифрит
Ведет Балькис в поля Сарона.
Стихотворение представляет собой краткий пересказ содержания драмы.
ВАЛЬС
(на мотив Мирры Лохвицкой)
Если это возможно, устрой
Наше счастье, разбитое мной.
Ощущений отцветших пусть рой,
И в душе полумрак ледяной.
Но к кому? но к кому? но к кому
Я взываю со скорбной мольбой?
Почему? почему? почему
Я исполнен, как раньше, тобой?
Мы расстались с тобою, когда,
Тихо осень истлела в снегу.
Шли минуты, шли дни, шли года,-
Но тебя позабыть не могу!
Не могу позабыть никогда!
Ты со мною, хотя без меня...
Ты всегда для меня молода
И желанна, как солнце для дня.
Ты ушла, наше счастье поправ,-
Кто из нас виноват, посуди!
Но я прав! но я прав! да я прав
Тем уже, что взываю: приди!
Пусть я жалок тебе – пожалей!
Пусть я грешен – прощенье неволь!
Или месть – прегрешения злей,-
Но тобой надышаться дозволь!
Мыза Ивановка
Ср. стих. «Я хочу быть любимой тобой».
ФАНТАЗИЯ
Посвящается Грааль-Арельскому
Царица я народам мне подвластным,
Но ты, дитя, зови меня – Балькис.*
Мирра Лохвицкая
Давно когда-то; быть может, это в мифе;
Где померанец, и пальма, и лимон,-
К царице Савской, к прекрасной Суламифи,
Пришел забыться премудрый Соломон.
Пришел нежданно, пришел от пышных кляуз,
Устав от царства, почести и песка,-
Чтоб в белогрудье запрятать ум, как страус,
Чтоб выпить губы – два алых лепестка.
Июлил вечер, мечтая звезды высечь...
“Нарцисс Сарона”** прилег под кипарис...
И та, которой дано имен сто тысяч,
Все променяла на арфное – Балькис.
*Слова Балькис Савской – героини драмы «На пути к Востоку».
** Ср. стих. «Царица Савская».
ПРЕЛЮДИЯ
Воспетое Лохвицкой Миррой,
Ее златострунною лирой,
Балтийское милое море*
Вскипело в эстляндской амфоре...
Вскипело оно и запело,
Запело о том, что вскипело,
А это ничто ведь иное,
Как то, что оно – молодое!..
1914. Июнь
Эст-Тойла
Ср. поэму «У моря»,
стих. «Море и небо, небо и море...»
МОЛИТВА МИРРЕ
Тяжко видеть гибель мира,
Ощущать ее.
Страждет сердце, друг мой Мирра,
Бедное мое.
Все так жалко, так ничтожно...
День угрозней дня...
Дорогая, если можно,
Поддержи меня.
В этой яви только злоба,—
Радость лишь во сне...
Дорогая, встань из гроба
И приди ко мне.
Безнадежно! Жутко! пусто!
В днях не видно дней...
Гибнет,чувствую, искусство,
Что всего больней.
Гибель мира для поэта
Ведь не так страшна,
Как искусства гибель. Это
Ты поймешь одна.
Ты, родная, ты, благая,
Как прекрасен рай,
Дай мне веру, дорогая,
И надежду дай.
Эти вопли сердца, Мирра,
Это не слова...
Ты, умершая для мира,
Для меня жива!..
ИНЭС
ФАНТАСТИЧЕСКАЯ ПОЭМА
0, пойми- о, пойми,- о, пойми:
В целом свете всегда я одна*
Мирра Лохвицкая
1
Давался блистательный бал королем,
Певучим владыкой Парнаса.
Сплывались галеры, кивая рулем
К пробитью закатного часа.
2
В них плыли поэты, заслугой умов
Достигшие доступа в царство,
Где молнии блещут под хохот громов
И блещут притом без коварства.
3
Шел час, когда солнце вернулось домой
В свои золотые чертоги,
И сумрак спустился над миром немой
В усеянной звездами тоге.
4
Свистели оркестры фарфоровых труб,
Пел хор перламутровых скрипок;
И тот, кто недавно несчастный был труп,
Воскрес в воскресенье улыбок...
5
Цвели, как мечтанья поэта, цветы
Задорными дерзко тонами,
И реяли, зноем палитры, мечты
Земле незнакомыми снами.
6
Собрались все гости. Огнем полонез
Зажегся в сердцах инструментов,-
И вышла к гостям королева Инэс,
Колдунья волшебных моментов.
7
В каштановой зыби спал мрамор чела,
Качалась в волнах диадема.
И в каждой черте королевы жила
Восторгов сплошная поэма.
8
Чернели маслины под елями дуг,
Дымилася инеем пудра;
Инэс истомляла, как сладкий недуг,
Царя, как не женщина, мудро.
9
Букеты левкоев и палевых роз,
Казалось, цвели на прическе,
Алмазы слезились, как капельки рос,
На рук розовеющем воске.
10
Наряд королевы сливается с плеч
Каскадами девственных тканей.
На троне она соизволила взлечь
На шкурках безропотных ланей.
11
Рассеянно, резко взглянув на гостей,
К устам поднесла она пальчик,-
И подал ей пару метальных костей
Паж, тонкий и женственный мальчик.
12
Бледнея, как старый предутренний сон,
Царица подбросила кости,
Они покатились на яркий газон
В какой-то загадочной злости.
13
Царица вскочила и сделала шаг,
Жезлом отстранила вассала,
Склонилась, взглянула, зарделась, как мак:
Ей многое цифра сказала!
14
Смущенно взошла она снова на трон
С мечтой, устремленной в пространство,
И к ней подошел вседержитель корон,
Пылающий зноем убранства.
15
С почтеньем склонился пред нею король
В обласканной солнцем тиаре,
Сказав ей: “Лилея, сыграть соизволь
На раковин моря гитаре”.
16
Но странно взглянула Инэс на него
И, каждое слово смакуя,
Ему отвечала: – Больна,- оттого
Сегодня играть не могу я.
17
И бал прекратился к досаде гостей...
С тех пор одинока царица.
Но в чем же загадка игральных костей?
– Да в том, что была единица!
Ср. стих. «Я хочу быть любимой тобой».
Стихотворение иронически обыгрывает стиль драм и баллад Лохвицкой. Ирония, однако, направлена не в адрес поэтессы, а просто является особенностью стиля Северянина.
УВЕРТЮРА
Миррэлия — светлое царство,
Край ландышей и лебедей.
Где нет ни больных, ни лекарства,
Где люди не вроде людей.
Миррэлия — царство царицы
Прекрасной, премудрой, святой,
Чье имя в веках загорится
Для мира искомой Мечтой!
Миррэлия — вечная Пасха,
Где губы влекутся к губам.
Миррэлия — дивная сказка,
Рассказанная мною вам.
Миррэлия — греза о юге
Сквозь северный мой кабинет.
Миррэлия — может быть, в Луге,
Но Луги в Миррэлии нет!..
Качает там лебедя слива,
Как символ восторгов любви...
Миррэлия! как ты счастлива
В небывшем своем бытии!
1916. Август
Им. Бельск
ландыши – один из часто упоминаемых Лохвицкой цветов.
лебедь – ср. стих.«Спящий лебедь»,
лилия – ср. стих. «Моя душа, как лотос чистый...»
ЛЮБОПЫТСТВО ЭКЛЕРЕЗИТЫ
— Мама, милая мамочка,
Скоро ль будет война?
— Что с тобой, моя девочка?
Может быть, ты больна?
— Все соседи сражаются,
Не воюем лишь мы.
— Но у нас, слава Господу,
Все здоровы умы.
— Почему нас не трогают?
Не пленят почему?
— Потому что Миррэлия
Не видна никому...
— Почему ж наша родина
Никому не видна?
— Потому что вселенная
Нам с тобой не нужна...
— Мама, милая мамочка,
Плачет сердце мое...
— Различай, моя девочка,
От чужого свое...
— Ну, а что окружает нас?
Кто ближайший сосед?
— Кроме звезд и Миррэлии
Ничего в мире нет!
l916. 19 сентября
Им. Бельск
ПОЭЗА О ПОЭТЕССАХ
Как мало поэтесс! как много стихотворок!
О, где дни Жадовской! где дни Ростопчиной?
Дни Мирры Лохвицкой, чей образ сердцу дорог,
Стих гармонический и веющий весной?
О, сколько пламени, о, сколько вдохновенья
В их светлых творчествах вы жадно обрели!
Какие дивные вы ведали волненья!
Как окрылялись вы, бескрылые земли!
С какою нежностью читая их поэзы
(Иль как говаривали прадеды: стихи...),
Вы на свиданья шли, и грезового Грэза
Головки отражал озерный малахит...
Вы были женственны и женски-героичны,
Царица делалась рабынею любви.
Да, были женственны и значит — поэтичны,
И вашу память я готов благословить...
А вся беспомощность, святая деликатность,
Готовность жертвовать для мужа, для детей!
Не в том ли, милые, вся ваша беззакатность?
Не в том ли, нежные, вся прелесть ваших дней?
Я сам за равенство, я сам за равноправье,—
Но... дама-инженер? но... дама-адвокат?
Здесь в слове женщины — неясное бесславье
И скорбь отчаянья: Наивному закат...
Во имя прошлого, во имя Сказки Дома,
Во имя Музыки, и Кисти, и Стиха,
Не все, о женщины, цепляйтесь за дипломы,—
Хоть сотню “глупеньких”: от “умных” жизнь суха!
Мелькает крупное. Кто — прошлому соперник?
Где просто женщина? где женщина-поэт?
Да, только Гиппиус и Щепкина-Куперник:
Поэт лишь первая; вторая мир и свет....
Есть... есть Ахматова, Моравская, Столица...
Но не довольно ли? Как “нет” звучит здесь “есть”,
Какая мелочность! И как безлики лица!
И модно их иметь, но нужно их прочесть.
Их много пишущих: их дюжина, иль сорок!
Их сотни, тысячи! Но кто из них поэт?
Как мало поэтесс! Как много стихотворок!
И Мирры Лохвицкой среди живущих — нет!
23 августа 1916
Им. Бельск
В МИРРЭЛИИ
СЕКСТЫ
Озвень, окольчивай, опетливай,
Мечта, бродягу-менестреля!
Опять в Миррэлии приветливой
Ловлю стремительных форелей:
Наивный, юный и кокетливый,
Пригубливаю щель свирели.
Затихла мысль, и грезы шустрятся,
Как воробьи, как травок стебли.
Шалю, пою, глотаю устрицы
И устаю от гибкой гребли...
Смотрю, как одуванчик пудрится,
И вот опять все глуше в дебри.
В лесах безразумной Миррэлии
Цветут лазоревые сливы,
И молнии, как огнестрелие,
Дисгармонично-грохотливы,
И расцветают там, в апрелие,
Гиганты – лавры и оливы.
В доспехах Полдня Златогорлого
Брожу я часто по цветочью,
И, как заплеснелое олово,
Луна мне изумрудит ночью;
В прелюде ж месяца лилового
Душа влечется к средоточью.
Заосенеет, затуманится,
Заворожится край крылатый,-
Идет царица, точно странница,
В сопровождении прелата,
Смотреть, как небо океанится,
Как море сковывает латы.
Встоскует нежно и встревоженно...
Вдруг засверкает, как богиня,
И вдохновенно, и восторженно
На все глядит светло и сине:
Пылай, что льдисто заморожено!
Смерть, умирай, навеки сгиня!
Веймарн
ДИССО-РОНДЕЛИ
Шмелит-пчелит* виолончель
Над лиловеющей долиной.
Я, как пчела в июле, юный,
Иду, весь – трепет и печаль.
Хочу ли мрака я? хочу ль,
Чтоб луч играл в листве далекой?
Шмелит-пчелит виолончель
Над лиловеющей долиной...
Люблю кого-то... Горячо ль?
Священно или страстью тленной?
И что же это над поляной:
Виолончелят пчелы, иль
Шмелит-пчелит виолончель?..
Образы шмелей и пчел у Лохвицкой символизируют плотские помыслы.
Ср. стих. «Шмели в черемухе гудят...»
«Злая сила»
РЕШЕНО
Есть на небе сад невянущий
Для детских душ, для радостных...*
М.Лохвицкая
Она (обнимая его и целуя):
О друг мой... Сегодня – блаженству предел:
Отныне любви нашей мало двух тел.
Ты понял?
Он (сердце догадкой волнуя):
Дитя от ребенка!.. Устрой мне! устрой...
Ты мать мне заменишь; ты будешь сестрой.
(Целуются долго, друг друга чаруя).
...Она машинально смотрела в окно:
По улице – в шляпе с провалом – мужчина
Нес розовый гробик...
“Сильна скарлатина”,-
Читал муж в газетах,- и стало темно.
Она (обращаясь к предчувствию): Боже?!
Он бросил газету и думает то же...
И каждому кто-то шепнул: Р е ш е н о.
Ср. стих. «Небесный сад»
ЦАРИЦА РУССКОГО СТИХА
Поэма Лохвицкой «У моря»,*
Где обрисован Петергоф,
Мне грезы красочно узоря,
Волшбит меня ажуром строф.
И Миррой Балтика воспета,
Царицей русского стиха,
Признавшей тьму во имя света
И добродетель для греха!..
Бывала ли она в Иеве?
Ходила ль в сосны на обрыв?
И пел ли ей, как королеве,
О светлом Эрике залив?
Он славил ли ее, как Ингрид,
Как королеву королев?
С тех пор, как склеп для Мирры вырыт,
Он заскорбел ли, поседев?
Не знаю я. Никто не знает.
То тайна Мирры и волны.
Но взор увидеть ожидает
Ее в сиянии луны.
Она мертва? Она воскреснет!
Она не может не ожить!
Она споет такие песни,
Что перестанет мир тужить!
*Ср. поэму«У моря»
ЛИРА ЛОХВИЦКОЙ
Порыв натуры героичной,
Полет в бездонье голубом,*
Меж строчек голос мелодичный -
Вот пафос этой лиры в чем!
Ее слеза слезой зовется
И выглядит она слезой,
И полным сердцем сердце бьется,
Гроза трепещет в нем грозой.
Изысканные полутоны
Есть полутоны, а не ноль.
Мучительны Агнесы стоны
И настоящая в них боль.**
Виденье принца Вандэлина***
Есть не слова, а Вандэлин,
Возникновения причина
Кого – в рядах мирских причин.
И ведьма у нее есть ведьма,****
А не «нарочно», «для детей».
При том стихи бряцают медью
И веют запахом полей.
*Ср. стих. «Посмотри, блестя крылами...»
**Ср. V акт драмы «Бессмертная любовь»
***Ср. драму«Вандэлин»
**** Ср. II акт драмы «Бессмертная любовь»
СПЯЩАЯ КРАСАВИЦА
— Что такое Россия, мамочка?
— Это ... впавшая в сон княжна...
— Мы разбудим ее, любимая?
— Нет, не надо: она – больна...
— Надо ехать за ней ухаживать...
— С нею няня ее... была...
Съели волки старушку бедную...
— А Россия что ж?
— Умерла...
— Как мне больно, моя голубушка!..
Сердце плачет, и в сердце страх...
— О, дитя! Ведь она бессмертная,
И воскреснет она... на днях!
1925
Ср. стих. «Спящая»
МИРРА ЛОХВИЦКАЯ
Я чувствую, как музыкою дальней
В мой лиственный повеяло уют.
Что это там? — фиалки ли цветут?*
Поколебался стих ли музыкальный?
Цвет опадает яблони венчальной.
В гробу стеклянном спящую несут.**
Как мало было пробыто минут
Здесь на земле прекрасной и печальной!
Она ушла в лазурь сквозных долин,
Где ждал ее мечтанный Ванделин,***
Кто человеческой не принял плоти,
Кто был ей верен многие века,
Кто звал ее вселиться в облака,
Истаять обреченные в полете...
1926
*Ср. стих. «Белая нимфа под вербой печальной...»
**Ср. стих. «Спящая»
***Ср. финал драмы«Вандэлин»
КЭНЗЕЛЬ XI
Миньона, Мирра, Ингрид и Балькис —
Слиянных воедино их четыре,
Извечным украшеньем в этом мире
Проведших жизнь, и вот воспеть на лире,
Прославить их — начертан мой девиз.
От каждой взяв, что в каждой характерно,
По качествам оценивая верно,
Миньону, Мирру, Ингрид и Балькис
Я превращаю в пятую. Ильферна —
Вот имя ей: так хочет мой каприз.
И в этот год, когда, как бич, навис
Над миром гром неотвратимой кары,
Да отразит кровавые удары
Ильферна, в ком свои сокрыли чары
Миньона, Мирра, Ингрид и Балькис.
ЧТО ЗНАЧИТ — ВРЕМЯ?
МИРРЕ ЛОХВИЦКОЙ
(1905 — 27 августа — 1920)
Что значит время? Что значат годы?
Любовь и верность сильнее их!
Пятнадцать весен слагает оды
И славословит Ее мой стих.
Пятнадцать весен — пятнадцать маев!
Сирень раскрылась пятнадцать раз!
И лед, пятнадцатый раз растаяв,
Открыл для глаз голубой атлас...
Пятнадцать весен — романов главы,
Успехов пламя, цветы удач...
А сколько счастья! а сколько славы!
Блестяще вырешенных задач!
Так что мне годы! Обезвопросен
Их тайный облик. Ее слова
Всегда бессмертны. Пятнадцать весен
В могиле лежа, Она жива!
"Знаковый» размер"- ср. стих. «Вакхическая песня»
* * *
Ты вышла в сад,* и ты идёшь по саду,
И будешь ты до вечера в саду.
Я чувствую жестокую досаду,
Что я с тобой по саду не иду.
О, этот сад! Он за морскою далью...
Он за морскою далью, этот сад...
Твои глаза, налитые печалью,
Ни в чьи глаза – я знаю – не глядят.
Я вижу твой, как мой ты видишь берег,
Но – заколдованы на берегах -
Ты не придёшь кормить моих форелек,
А я понежиться в твоих цветах.
Что море нам! Нас разделяют люди
И не враги, а что страшней – друзья,
Но будет день – с тобой вдвоём мы будем,
Затем, что нам не быть вдвоём нельзя!
1930
* Стихотворение имеет конкретного адресата: это Ирина Борман, одна из знакомых поэта по Эстонии. Тем не менее в стихотворении явственно различаются аллюзии к стихотворению Лохвицкой «Последние листья», начинающемуся словами «Я вышла в сад...» и написанному тем же размером (только в «противофазе» мужских и женских окончаний).
Стихотворение Северянина перекликается и с несколькими его собственными, более ранними произведениями, обращенными к Лохвицкой (ср., например, стих. «Чайная роза» «Форельки» – указание на одну из используемых Северянином рифм к слову «Миррэлия».
В двадцатые годы поток стихотворений, посвященных памяти Лохвицкой, у Северянина иссякает, но благоговейное отношение остается. Так, в письме к Софье Карузо (от 17 сентября 1931 г.) он так отзывается о только что вышедшей книге Тэффи: «А какая тонкая и прелестная книга Тэффи — “Книга июнь”. Это бесспорно лучшая из ее книг. В ней столько своеобразной, глубокой и верной лирики. Да и стихи Тэффи иногда очаровательны: недаром она сестра своей Сестры — Мирры Лохвицкой».
|
